АЛЕКСАНДР СПАРБЕР

Родился в 1956 году в Москве, где и проживает. По образованию – инженер-математик. В 1994-96 гг. – ведущий авторской программы на радио "России" "Белый лист" – о языке поэзии и поэзии языка. Имеет публикации в некоторых российских и нероссийских журналах.

ЗабоРильки

Деревья складками коры

нам говорят о короедах,

личинки коих, пообедав,

и заболонь в обед отведав,

ведут неспешную беседу

и спать ложатся до поры.

Там, под корой, свои миры:

там кучи резвой детворы,

которой страх пока неведом,

за воспитателями следом

гоняют весело с горы

на маленьких велосипедах.

Там выползает из норы

огромный червь, царица ели,

старательно переварив

все то, что съела на неделе,

она кивает еле-еле –

и вот уже к ее постели

везут привычные дары.

Но основная жизнь – пиры:

едят везде, едят повсюду;

не успевают мыть посуду;

несут, несут за блюдом блюдо…

Так отдаются чрева блуду,

что только треск из-под коры.

Едят свой дом они, спеша –

ведь он на время им сдается;

и погибает дом, сдается,

кора трещит, на части рвется

и осыпается, шурша…

Не умирай, моя душа.

Рапунцель

Из смутного детства, из памяти ранней,

из влажного кокона воспоминаний,

по переплетенным тропинкам сознанья

явилось, пробилось одно заклинанье:

Рапунцель, Рапунцель, проснись!

Спусти свои косыньки вниз!

И, словно по тросам, проворным матросом

вскарабкаюсь я по сверкающим косам,

на башню седую взлечу – не взойду –

и вот я – в саду, заповедном саду…

С кленовою тросточкой, в длинной рубахе

там встретит меня старичок Амфибрахий,

и руку протянет, и скажет: пойдём

туда, где, омытая лунным дождём,

за солнечным раем, за сумрачным адом

тебя ожидает страна Эльдорадо,

и в ней ты найдешь, средь деревьев и скал

всё то, что желал ты, о чём ты мечтал...

Но разум стучится в затылок, как дятел:

– приятель, ты скис, окончательно спятил,

на что, подскажи, у тебя голова?

Рапунцель – растенье, всего лишь трава,

салат, сельдерей… Чем ты думаешь, право?

Смешная приправа, пустая приправа…

…Тогда почему ж, как мольбу – палачу,

я то заклинанье всё время шепчу?

– Вот перед тобою я – голый и босый…

Спусти свои косы!

Спусти свои косы!

Проснись же, проснись же, Рапунцель еси!

Спаси…

Читая Юхана Боргена

1.Вверх и вниз

И – вверх

я вижу:

поле, на котором

пасутся лошади.

И пруд. Вокруг него –

кусты.

За ними  – холм (какой-то голый),

а за холмом не видно ничего.

И – вниз

вот здесь мне всё знакомо:

качели, стол, и скатерть, и трава,

окурки, стулья, ноги…

здесь я дома –

я возвращаюсь, падая.

Едва

не выронив меня, отец тревожно:

– Ну что, ещё? Боишься?

– Не боюсь.

– Тогда лети! Чего ж ты не смеёшься?

И я смеюсь.

Раз надо – я смеюсь.

И снова вверх,

и снова жизнь другая

там – за холмом, за горизонтом, за…

Отец меня кидает и кидает.

И у него тоскливые глаза.

2. Мухи

они умирают почти сразу

мухи

садятся на желтую ленту

прилипают и дохнут

превращаясь в маленькие черные точки

но некоторые (одна-две, не больше)

самые жирные

никак не хотят умереть

все бьются, бьются

жужжат, жужжат

жужжат

совесть

3. Паутина

Я просыпаюсь. Где – не пойму

полон мой рот земли,

по телу голому моему

бегают муравьи.

Кажется, все-таки это лес,

где-то шумит вода…

Какого рожна я сюда залез,

как я попал сюда?

Везде паутина  – висят, блестят

нити по всем  кустам.

За мною следят – я вижу глаза

там, за кустами, там.

Бегу – и рву паутину ртом,

прочь ­­-- на призыв реки,

но здесь – на её берегу крутом –

ждут меня рыбаки.

Им весело. Смех. Я слышу их смех.

Прыгаю, пробую плыть…

Они смеются: «Давай, человек, –

будем тебя ловить».

Я – выдыхаю. Иду на дно,

плавно иду на дно

я медленно, плавно иду на дно.

Дно.  Я иду на дно.

Но главный рыбак, бородатый гном,

полтрубки зажав в горсти,

кричит, подцепляя меня багром:

«Теперь ему не уйти!

Теперь ему вечно кружить в кольце,

теперь  он наш общий сын».

Я – просыпаюсь.

А на лице –

ниточки паутин.

4.Танец

«И звучит эта адская музыка»

(А.Блок.  Балаганчик)

на сцене эти двое

расходятся сближаются

сплетаются сливаются

в движениях простых

ты слышишь эту музыку

ритмичную музыку

заманчивую музыку

и ты глядишь на них

в какое-то мгновение

мгновение мгновение

когда на них ты смотришь

на ногу на живот

то происходит вот что

смещение зрения

объекта искажение

и видишь только вот

случайное сцепление

туловищ и конечностей

туловищ и конечностей

конечностей и тел

и не разберешь

где мужчина где женщина

мужчина где женщина

какой-то странный зверь

он крутится и прыгает

прыгает прыгает

и он все машет лапами

блестящими, но вот

сейчас он спрыгнет на пол

он спрыгнет на пол

и после по квартирам

пойдёт пойдёт пойдёт

с другими такими же

и их число все множится

а их число все множится

танцующих ребят

но нечего тревожиться

особенно тревожиться

но незачем тревожиться

ведь им не до тебя

а ты давай обедай

обедай обедай

а ты пока обедай

сиди в своем кафе

они придут к соседу

соседу соседу

они придут к соседу

не бойся – не к тебе

случайное сцепление

туловищ и конечностей

туловищ и конечностей

туловищ и конеч…

Кустодиев. Масленица

Каждый год на Москве

в марте ли, феврале

повторяется снова и снова:

провожанье зимы,

и гульба, и костры,

и катание на Воробьёвых.

Всё  как будто навек:

этот визг, этот смех,

и мороз, и румяные лица…

На горе, под горой! –

и снежок молодой

всё искрится, искрится, искрится.

А под нами – Москва –

крыши да купола,

там, в домах, на столах деревянных –

ждут, томленьем полны,

кружевные блины,

да под водочку, да со сметаной!

Се шестнадцатый год.

Веселится народ

и гуляет, и пляшет, не зная,

что на сотнях голгоф

миллионы крестов

словно шерсть, из земли вырастают.

Что там будет потом? –

смерть, разруха,  содом –

нет, не с нами, конечно, не с нами!

И пока, и пока

жизнь сладка и легка

и блестит, и скрипит под санями.

Диалоги

Действующие лица:

Нож мясника

Точильный камень

1.        

Нож мясника: Точи меня, точи!

Я должен острым быть, чтоб резать толщу

говяжьих туш, и жилы, и хрящи –

точи меня! Я должен, должен, должен…

Точильный камень: Я точу, точу…

но ты, дружок, не увлекайся очень –

предупредить (из жалости) хочу:

чем нож острей – тем жизнь его короче.

2.

Нож мясника: Трудна моя стезя!

И лезвие чудовищно устало…

Давай, точи… Как ненавижу я

изнеженное, трепетное сало!

Точильный камень: похудел, дружок!

Да… всем теперь приходится крутиться…

Я прожужжу на ушко: плюнь на долг –

не то недолго в шило превратиться.

3.

Нож мясника: Я увязаю в нём –

в проклятом сале этом, я тупею!

Точи меня ещё! Ещё, ещё!

Острее быть хочу! Ещё острее!

Точильный камень: Эти мне ножи!

Точи, точи их – всё им, дурням, мало…

Вот ты – вжик-вжик! – и жизнь почти прожил –

а для чего, скажи? – Чтоб резать сало?

Нож мясника: Да я жжж… (ломается)

Занавес

Пётр

Вот только что – их не было. И вдруг

они возникли – из-за поворота…

И некто, суетливый как паук,

кричал: «Да вот он! Поглядите – вот он!» –

указывая  пальцем на меня…

А сзади подошёл какой-то в чёрном,

шепнул: «Спокойно, ладно? Всё фигня,

всё хорошо, всё славно» – и проворно

за локоть взял.

Сквозь пыльные клубы

проклёвывалось утреннее солнце.

Кричал петух.

–  «Пойдём. Как ни люби –

а отрекаться все-таки придётся».